Шону не нравился Бруклин. Этот район Нью-Йорка напоминал парню гигантскую гусеницу, пожиравшую все на своём пути - эмигрантов, афроамериканцев, безработных, бездомных, проще говоря, всех, кого вы страшно опасаетесь встретить ночью за поворотом. Близость Брайтон-Бич обеспечивала Бруклину самую неприятную репутацию, на какую только был способен район посреди столь огромного, буквально дышащего движением города.
К несчастью, цель Кэссиди находилась именно в Бруклине, поэтому сейчас он чувствовал себя вдвойне некомфортно - во-первых, как человек, решившийся на что-то, для чего необходима буквально нечеловеческая храбрость, во-вторых, как европеец, привыкший к живописным пейзажам и аккуратным улочкам Дублина.
Днем здесь было, в принципе, довольно дружелюбно, но Банши осмелился на подобную прогулку только к вечеру, поэтому под темнеющими сводами нью-йоркского неба его буквально пробирало до костей от режущего ветра и постоянного беспокойства, а предчувствие чего-то явно неприятного заставляло прочищать горло ежесекундно. Угораздило же его простудиться прямо накануне такой ответственной "операции".
За поворотом с Кларендон-роуд выросла нужная улица, и Кэссиди замедлил шаг.
Настоящее безумие.
Сделав глубокий вдох, он одернул край своей клетчатой рубашки, постоянно норовящей забраться под светлую жилетку и оголить спину, и остановился возле знакомого угла. Пожалуй, он провёл тут слишком много времени, раздумывая, высматривая, выдумывая очередные предлоги - настолько, что это место казалось таким же привычным, как площадка для тренировок возле особняка Чарльза.
Чарльз. Школа, ученики, новый штат учителей.
Сейчас всё это казалось таким далеким, но вместе с тем таким родным, что Шон, страдальчески очертя взглядом неоновую вывеску клуба, развернулся и направился в обратном направлении. Нет, это определённо не для него. Совершенно определённо.
"Чтобы узнать ответ, нужно всего лишь спросить" - всплыла в голове очередная фраза профессора. Честное слово, иногда его цитаты втемяшивались в голову настолько прочно, что Кэссиди начинал подозревать Ксавьера в недобрых намерениях, особенно, когда подобные отрывки прокручивались в мозгу в самых подходящих для этого ситуациях.
С одной стороны, это, конечно, вмешательство в личную жизнь - пусть и косвенное, но с другой... всегда приятно знать, что за тобой кто-нибудь присматривает, и неважно, Бог это или Чарльз Ксавьер - тем более, что у последнего способностей-то побольше будет.
Шон нахмурился и повернулся в сторону клуба. Ему стоило таких усилий незаметно выбраться из школы, что исключительно ради этого было необходимо зайти. В конце концов, что страшного может с ним случиться? Все присутствующие резко решат затащить его за угол и мучительно изнасиловать?
Кэссиди сдержал издевательский смешок - иногда даже ему собственные мысли казались идиотскими - и решительно направился ко входу. Охранник встретил его приободряющей улыбкой, и это Шону совершенно не понравилось - в конце концов, он же не пациент в психиатрической лечебнице. Несмотря на это, Кэссиди заставил себя улыбнуться в ответ и вошел, наконец-таки, в ярко освещённое помещение.
Вопреки ожиданиям, никто из присутствовавших не обратил на Шона внимания, поэтому парень несколько приободрился, стянул с лохматой головы вязаную шапку и подошел к бару. Барменша, вскоре оказавшаяся барменом, лукавой улыбкой проследила за растерянным молодым человеком и предложила ему бутылку лучшего пива.
- Если тебе, конечно, есть восемнадцать. Хотя, даже если нет, разве можно отказать таким глазкам?
Шон еле заметно побледнел на подобное замечание, взял у Эдит (серьёзно? Эдит?) своё пиво и поспешно ретировался подальше от бара.
Как оказалось впоследствии, барная стойка была самым безопасным местом в этом притоне. По крайней мере, именно так показалось Шону, когда внезапно к нему подкатил какой-то высоченный американец лет тридцати, явно не с намерением поиграть в дартс. Парень взял Кэссиди за руку и потащил в какие-то отдалённые комнаты, пока Банши усиленно пытался вообразить, что с ним могут сделать в последствии и как этого деликатно избежать. Когда его грубо вжали в стену и облизнули языком его губы, Шон решительно забил на деликатность и жестко оттолкнул парня ладонью.
- Не заинтересован.
А потом он, кажется, с позором покинул корабль, чуть не врезавшись по дороге в приветливого охранника.
- Пресвятая Дева Мария, - тихо произнес Шон, запуская пятерню в волосы.
Он что, действительно думал, что сможет это сделать?
За спиной послышались шаги, но Кэссиди не обратил на них внимания.
- Эй, ты! - произвело больше эффекта, и Банши, всё ещё недовольный собой и всем произошедшим, обернулся на зов.
- Извини, друг, у меня нет часов, - рассудив, что коренастый товарищ, скорее всего, жаждет выяснить время, произнес Кэссиди и повернул за угол.
"Коренастый товарищ" повернул следом.
- Нахрен мне твои часы, выродок?
Шон замер, недоуменно прикидывая в голове, чем он мог так насолить абсолютно незнакомому парню, обернулся, дабы выяснить причину, и только тут заметил в руках у собеседника широкую биту.
- Эээ... С этим тебе явно не ко мне. Я не хочу проблем и уже ухожу, о'кей? - Банши примирительно выставил ладони вперёд, показывая, что перспектива получить битой по голове его действительно не слишком-то прельщает, и уже хотел было продолжить свой путь, как столкнулся буквально нос к носу с двумя прохожими, курившими за поворотом. Отлично, вряд ли этот отмороженный начнет бить его прямо на людях.
- Эй, парни, посмотрите-ка, наш новый друг не хочет проблем.
Или начнет.
- Ого, у вас тут целая компания, - отходя назад от внезапно принявшей весьма агрессивный вид парочки, Шон постарался излучить в мир любовь и поддержку, но и то, и другое проскочило мимо присутствующих.
Секунда - и чей-то тяжелый кулак прочертил линию по шоновым ребрам. Кэссиди согнулся, попробовал сделать вдох, но внутри будто что-то перекаротило. Шон попытался отойти подальше, но удар повторился с новой силой, и Банши невольно упал на колени. Один из парней зафиксировал руки у Кэссиди за спиной, после чего ему заботливо проехались по лицу - Шон почувствовал металлический привкус во рту и теплые капли крови немного повыше губ. Воздуха по-прежнему не хватало, чтобы закричать, но Банши и не собирался этого делать - только не в подобной ситуации.
Ненависть рождается здесь.
Если он проявит себя сейчас, то завтра эти уроды изобьют какую-нибудь несчастную девочку за то, что она умеет создавать ветер или разговаривает с животными. И меньше всего Шону сейчас хотелось оказаться в ситуации, где социально опасные идиоты обнаружат "новую ступень эволюции".

Отредактировано Sean Cassidy (2011-08-28 14:47:31)

Нет специальной схемы, по которой тебя избивают. Сначала может быть лицо, потом вдруг солнечное сплетение, потом ребра под странным, сцепляющим движения углом, потом снова лицо или снова солнечное сплетение - невозможно предугадать, обо что судьба приложит тебя в очередной раз. В случае с Шоном, обычно это стены, чужие кулаки и чьё-нибудь задетое эго. Нередко случается так, что Кэссиди просто оказывается не в том месте не в то время - он вообще имеет тенденцию "оказываться", как будто его изначальное место было обозначено на карте мира большим жирным крестом, за чьи пределы выходить крайне нежелательно.
Знать бы, где этот чёртов крест.
Принцип "всегда может быть хуже" сработал, как прекрасно смазанный механизм - можно подумать, ему мало было обещания "раздробить эти п*дорские колени в пыль". Шон ощутил острую необходимость избавиться от скопившейся в горле крови и с немалым трудом сплюнул её на тротуар. Четкие границы реальности постепенно смазывались, уступая первенство чему-то, отдалённо напоминающему полуденную дрему. Если, конечно, вас избивают камнями и палками, пока вы прикладываете голову к подушке.
Неудивительно, что Банши не заметил присутствия кого-то пятого - он был слишком сосредоточен на попытке сообразить хоть что-нибудь, способное вытащить его из подобной задницы, и на собственной крови, стекающей вдоль подбородка к бледной веснушчатой шее. Присутствие Геллерта обнаружилось только когда удерживающие Шона руки резко разжались, и Кэссиди, выставив вперёд ладони, приземлился на асфальт.
Кто-то помог ему подняться, и Шон сощурился от холодного света фонаря, поднимая глаза на своего спасителя.
Сначала черты показались неуловимо знакомыми, но потом о черепную коробку резко забились воспоминания, и Кэссиди заметно ощетинился.
Точнее, он попытался ощетиниться, но вышло весьма неправдоподобно.
Да вы смеётесь!
Какова вероятность, что ваша первая (и, очевидно, последняя) попытка посещения гей-бара закончится побоями, из которых вас вытащит столь опасная и неприятно известная личность? Одна сотая к миллиону?
В таком случае, Шон, кажется, отхватил настоящий джек-пот.
- Я в порядке, - хрипло протянул Кэссиди, упрямо отстраняясь подальше от Рихарда.
Сознание пробило резким головокружением, и Шон, слегка покачнувшись, неуверенно уперся рукой в ближайшую стену. Это, впрочем, помогло несильно, поэтому парень прислонился спиной к холодному кирпичу и, придерживая одной рукой рёбра, как будто они могли внезапно рассыпаться по тротуару, со стоном съехал вниз.
- Спасибо, - чуть увереннее произнес Банши, вытирая свободной рукой кровь со рта и подбородка.
А теперь уходи, - подумал он следом, уходи.
В прошлый раз всё закончилось миром, но Шон был уверен, что продолжение их прошлой стычки - всего лишь вопрос времени и морали. В конце концов, нет никаких гарантий, что Рихард вдруг не передумает и не сменит свою волонтёрскую миссию на интенсивную жажду убить одного из приспешников профессора.  В этом Братстве все довольно странные - Шон уже давно обратил на это внимание, поэтому старался держаться подальше.
Удержался, как же.
Кэссиди тихо надеялся, что Геллерту не придёт в голову провести параллель между ближайшим увеселительным заведением и внезапной дракой на улице, а ещё он очень надеялся, что немец сейчас сядет в машину и уедет куда-нибудь подальше, напрочь позабыв о ночном происшествии.
Беспощадно ноющая грудная клетка не позволяла даже сделать глубокий вдох - как мутант, он сейчас абсолютно бессилен. Впрочем, как человек тоже не лучше - едва ли сможет дойти до автобусной остановки, да и какие автобусы в такое время? О чем он вообще думал, когда ехал сюда? О неожиданности в качестве ковра-самолёта?
Шон тихо вздохнул, вытягивая перед собой ноги.

- Как тебя сюда вообще занесло? Время уже не детское.
- Я совершеннолетний во всех пятидесяти штатах, - натянуто произнес Шон, поднимаясь с пыльного городского асфальта. Вернее было бы сказать, поднимаемый Геллертом с пыльного городского асфальта - но от подобных мыслей у Банши неприятно зажгло между лопаток, поэтому он старательно задвинул их подальше. Фраза о возрасте не то, чтобы действительно задела Кэссиди, но он предпочёл не оставлять её без внимания - в конце концов, он уже давно не ребёнок.
С одной стороны, принимать помощь Рихарда и правда было неловко, даже несколько странно - обычно иксы проповедовали мир во всем мире и советовали мутантам держаться вместе, а не наоборот. Но если посмотреть с другого ракурса - в данный момент Шону действительно не помешал бы кто-нибудь, кто банально довез бы его до больницы, поэтому строить из себя запертую в неприступной башне Рапунцель было по меньше мере глупо.
Поднявшись, Шон неуверенно выпрямился, сжимая руку немца повыше локтя - на тот случай, если гравитация вздумает подвести его в самый неподходящий момент.
- И я... - Кэссиди позволил себе продолжительную паузу, которая, кажется, выдала его с головой, потому что взгляд при этом был таким затравленным и отчуждённым, словно Шона вот-вот должны были подвести к гильотине. - В общем-то, я выбрался прогуляться, - наконец произнес парень, в очередной раз откашливаясь.
Курить хотелось нещадно, но Кэссиди решил повременить и не слишком злоупотреблять внезапными порывами доброты со стороны Геллерта.
- Дети невыносимы, когда их много и все они ходят вокруг тебя, - объяснил Банши.
Обычно, когда он чувствовал себя неловко или, наоборот, в кровь впрыскивался адреналин, Шон начинал болтать без умолку. Иногда его невозможно было остановить, а иногда он просто выдыхался - но разбавлять паузы собственным голосом уже стало традицией, поэтому и сейчас, несмотря на все нехорошие предчувствия, Кэссиди решил пострадать спазмом челюсти.
- Вам ещё повезло, Эрик, по крайней мере, не набирает школьников, - размышляя о том, что последняя фраза явно была необязательной, Шон провёл рукой по рубашке, спустился пальцами ниже и ощупал карманы.
Судя по всему, последние были девственно пусты - и Банши еле сдержал разочарованный стон. Сигареты всё-таки не помешали бы. Шон чувствовал себя не совсем комфортно (неудивительно, если принять во внимание количество ушибов и синяков на его теле), и Рихард его самую малость настораживал.
Сложно не насторожиться, когда вас поддерживает человек, способный убить прикосновением.
Шон попробовал ощупать пальцами лицо, но когда наткнулся на слегка припухшую переносицу - несдержанно зашипел и резко одернул руку. Чего он терпеть не мог с самого детства - так это боли, и старался по возможности избегать её всеми способами. Например, он уже знал наверняка, что если ему предложат вправить нос - он, пожалуй, согласится попользоваться искривлённым.
- К твоим способностям случайно не прибавилось исцеление? - с еле уловимой иронией поинтересовался Шон, бросая беглый взгляд в сторону дороги. Машина. И как он сразу не подумал? - Или хотя бы переносная аптечка?

- Я польщен, но есть экземпляры намного младше меня, - ухмыльнулся Кэссиди, вспоминая недавно прибывшую в школу восьмилетнюю девочку, управляющую игрушками, словно марионетками, на расстоянии нескольких метров. Шону становилось не по себе, когда он представлял, что совсем скоро эта малютка сможет вытворять нечто подобное и с людьми.
- Нет, пока все-еще только убиваю, в обратную сторону не работает. Если тебе будет слишком больно - скажи, охотно тебя вырублю, ты ничего не почувствуешь.
- Какой внушительный сервис, - сдержав неуверенный смешок, произнес Кэссиди, слегка прицокивая языком. - Надеюсь, у немцев нет какой-нибудь дурацкой традиции принимать все, что предлагают, потому что я решительно настроен отказаться, - добавил парень.
В общем, Шон не был особым специалистом по национальностям, но имя "Рихард" и не слишком очевидный, но всё-таки заметный акцент выдавали Геллерта с головой. Для Кэссиди оставалось загадкой, каким образом Эрик взял в своё братство кого-то, даже косвенно связанного с Германией, но от озвучивания подобного вопроса Шон решил удержаться. Вдруг эта какая-нибудь послевоенная трагичная история - в конце концов, члены Братства вообще знамениты своим трагизмом - зачем наступать своему единственному спасителю на больные мозоли? 
Шон весьма осторожно приземлил пятую точку на заднее сидение припаркованной машины. Осмотрев беглым взглядом не очень новенький, но довольно чистый салон (будь эта машина Банши, здесь повсюду валялись бы комиксы, пустые банки, крошки от чипсов и вся та куча хлама, которая никогда в принципе не пригодится человеку в будущем, но которую людям свойственно "приберегать до лучших времен"), не обнаружил ничего примечательного и снова переключил внимание на свои помятые части тела.
- Идет, - Шон зажал между пальцами сигарету, повторно порылся по карманам и обнаружил-таки помятый коробок спичек. Для курения он часто использовал любые подручные средства, поэтому вместо сигарет предпочитал самокрутки - Кэссиди удовлетворял уже сам процесс свертывания бумаги - и поэтому же зачастую забывал про зажигалки, которые, в общем-то, были намного удобнее.
Банши закурил и выбросил спичку на асфальт. В отличии от Рихарда, который курил спокойно и даже впечатляюще - отлаженная привычка, придающая человеку весьма внушительный вид - Шон с сигаретой выглядел именно так, как выглядят все молодые люди его возраста, не так давно связавшие свою жизнь с табачной зависимостью. Его движения были расслабленными, но резкими, и при каждой затяжке он весьма заметно щурился, словно бы прилагая невероятные усилия при каждом вдохе.
От словосочетания "игра в больничку", Шон весь несколько подобрался, даже не осознавая этого действия, и внимательно посмотрел на Геллерта.
- В больницу мне нельзя, - категорично произнес Банши, делая очередную затяжку. - Врачи любят полный осмотр, тем более с такими побоями, а после полного осмотра меня не выпустят. Голосовые связки - в мясо, - Шон слегка улыбнулся, облизывая губы. В сидячем положении он чувствовал себя почти хорошо, а перспектива оказаться у врачейбыла настолько непривлекательной, что Кэссиди буквально почувствовал, как выздоравливает на глазах. - В детстве мне раз десять диагностировали различные опухоли, пару раз даже пытались их вырезать.
В общем-то, Банши не был мазохистом и подставляться под неумелые руки Геллерта ему не слишком-то и хотелось, но при выборе из двух зол, Рихард казался меньшей.
- Так что, я могу начать раздеваться, доктор? - не очень удачно пошутил Шон, прокручивая сигарету в пальцах.

Шон вытащил серебристую пластинку с таблетками и с изучающим видом покрутил её в руках. Опыт применения медикаментов у Кэссиди сводился к ничтожному: дома за всем следила мама, в школе - профессор, да и болеть Банши предпочитал в одиночестве, без всяких там бифидобактерий и антисептических конниц в своем желудке. Сейчас он закрыл один глаз, сощурил второй и при помощи мощнейших логических цепочек пришел к выводу, что ребра болят приблизительно таблетки на четыре. Может быть, на три, но лучше перебдеть, чем недобдеть - поэтому Шон согнул пластинку и выудил оттуда свою примерную дозу обезболивающего.
- Ну, подумай сам, если бы тебе попалось что-нибудь действительное странное - ты бы не захотел это самое "странное" убрать куда-нибудь подальше, чисто на всякий случай? - Кэссиди забросил таблетки в рот, словно фруктовое драже, но явно переоценил их вкус, поэтому тут же слегка скривился и с недовольным видом разгрыз лекарство зубами. - Тем более, когда перед тобой ребёнок с жабрами или там крыльями. Просто ты по другую сторону, но нельзя же точно утверждать, что не будь у тебя мутации - ты бы не захотел кого-нибудь разрезать и изучить?
Шон рефлекторным движением руки убрал со лба чёлку, зачесывая её назад, и подозрительно уставился на Геллерта. Сто грамм для храбрости Рихарда самому Кэссиди бравады далеко не прибавили - зачем этому новоиспеченному доктору алкоголь, если он не собирается предпринимать каких-либо радикальных мер? Это ведь вата и спирт, и всё.
Ну, и мутант, который убивает одним прикосновением, и его, Шона, несчастная помятая физиономия.
- Ну ладно, - наконец, вынес вердикт Банши и пошевелился, стараясь зафиксировать рукой ребра, чтобы они особо не изменяли своего положения в пространстве.
- Учти, если что-нибудь случайно доломается или повредится... - грозно продекламировал Кэссиди, но так и не завершил свою мысль, оставив Рихарда додумывать будущие страдания самостоятельно.
Зажмурившись, он почти впритык пододвинулся к Геллерту и морально подготовил себя ко всем этим жжениям и пощипываниям, которые зачастую казались намного страшнее боли. Боль, по крайней мере, была четко выраженным ощущением, а всякие последствия йода и зелёнки иногда казались такими невыносимыми и всеобъемлющими (особенно в детстве), как будто ты повредил не какой-то определённый участок тела, но ещё и все прилегающие к нему руки-ноги.
- Было бы круто, если бы у нас был исцеляющий мутант, - всё ещё зажмуриваясь, пространно произнес Шон. - Тогда Эрик мог бы устраивать войнушки хоть раз в неделю и никто бы не страдал особо. Хорошая практика была бы для новичков, - Кэссиди резко замолчал.
Подобное с Шоном происходило довольно часто. Когда он волновался, его несло, причем несло так масштабно, что иногда он озвучивал вещи, которые в принципе лучше даже не держать в голове. Мало ли, телепатов-то нынче полно. Вот и сейчас он явно перегнул палку, причем уже не в первый раз - странно, но Рихард казался относительно спокойным, если не сказать, что дружелюбным. То есть, если закрыть глаза на то, при каких обстоятельствах они впервые встретились, - Геллерт, пожалуй, был даже в разы дружелюбнее Логана.
Кэссиди поджал губы - и тут же пожалел об этом, учитывая предшествующие побоеи - но так и не озвучил главного вопроса. Того самого, который так хочется задать всем, кто действительно считает Леншерра правым.