Мойра поняла, что замерзла. Ей было как-то неуютно и противно. Мерзнуть во сне – это самое неприятное, что только можно придумать. МакТаггерт пошевелилась и поняла, что она вовсе не дома в своей теплой постели. А где-то…во сне?
Мойра с любопытством огляделась: темная улица, освещенная тусклым светом фонаря, который выхватывал отдельные фрагменты окружающего пейзажа. Пейзаж был городским. Более того, город был знакомым, почти знакомым. Мойра, несомненно, находилась в Лондоне. Но только это был как-то странный Лондон, вовсе не похожий на тот город, который она знала. Мойра удивленно прищурилась, пытаясь определить, где же она. Почему-то в голове вспыли названия – бульвар Джерсон и Меканикал-авеню, которая выходила прямо на Трафальгарскую площадь. МакТаггерт была неуверенна, что знает это место, но названия были знакомыми. И она здесь уже бывала. Вот, например, женщина могла с уверенностью сказать, что мрачное и какое-то неуклюжее здание напротив – это театр оперетты. Бывать там она не любила. Не любила? Да она вообще там никогда не была! И на этой улице тоже! Но тогда откуда же она знает, что если сейчас повернется налево, там окажется аптека? Мойра повернула голову влево – и увидела вывеску аптеки. А напротив огромные часы показывали время: одиннадцать часов сорок пять минут. А чуть далее припарковался кэб. Они на нем приехали. Или нет, они собирались на нем уезжать.
Стоп-стоп-стоп. Кэб? Оперетта? Ей стало не по себе, МакТаггерт рассеянно поежилась. Было пасмурно и промозгло, так бывает только в осеннем Лондоне с его высокой влажностью и таинственными туманами. Почему-то МакТаггерт не любила Лондон, хотя и бывала там неоднократно. Но сейчас она вообще-то не в Лондоне. Она должна быть дома, в Салеме, в особняке, в своей комнате, в своей постели! Мойра моргнула раз-другой, словно призывая себя проснуться, покачала головой, твердя, что все это только сон. Но реалистичность деталей, чувств, ощущений заставляла ее усомниться в этом. Но ведь это же было просто невозможно! Женщина подняла руку с твердым намерением ущипнуть себя, чтобы проснуться, и ахнула. Ее рука была в перчатке, в неверном свете фонаря было трудно понять, какого цвета перчатка: белого, бежевого или кремового, но это был, определенно, какой-то светлый оттенок. Рука в перчатке выглядела странно и непривычно, за все двадцать восемь лет своей жизни Мойра никогда не носила перчаток. Но дальнейшие открытия потрясли ее еще больше, она была в платье, длинном платье, рукава были длинные, отделаны кружевом, ниже локтя они обтягивали руку, а выше расширялись наподобие рукава-фонарика, высокий воротничок тоже был кружевным, спереди на платье была шнуровка. Мойра растеряно чуть приподняла юбки и посмотрела на свои ноги, они были обуты в туфельки с закругленными носами и бантами, каблук был низкий, и даже в какой-то степени его можно было назвать практичным. МакТаггерт растеряно посмотрела на свою вторую руку, в ней был саквояж, толстый кожаный саквояж, как из фильмов про Англию девятнадцатого века. Довольно тяжелый саквояж, о содержимом которого оставалось лишь догадываться. Мойра снова потрясла головой, надеясь проснуться, и поняла, что на голове что-то есть. Рука взметнулась вверх и нащупала шляпу, пальцы судорожно дернулись, ощупывая поля. Хорошо хоть вуали нет. Это было уже слишком, это был какой-то неправильный сон.
Но хуже стало, когда она заметила справа от себя мисс Джефферс. Кэролайн, находящаяся в ее сне, была одета очень странно – кожаные штаны, кофта, кожаная безрукавка и забавный кожаный пояс с множеством петель. Мойра попыталась сосредоточиться, уверяя себя, что это лишь сон. Но у нее было впечатление, что она уже бывала в этом месте и неоднократно, что она знает стоящую рядом с ней женщину. Конечно, знаю! Это же мисс Кэролайн Джефферс, преподаватель в нашей Школе. Но нет, кажется, у нее было и другое имя, и она уж точно не была преподавателем. Но как ни старалась Мойра, вспомнить это имя она не могла. Только род занятий мисс Джефферс крутился в голове, не давая покоя, мысль была настойчивой и никак не желала уходить из сознания Мойры. Что-то связанное с часами.
В лицо ударил порыв холодного ветра, заставив поморщиться. Если это сон – а это сон! – то он какой-то неприятный, - рассуждала МакТаггерт, - если ты мерзнешь во сне, значит, ты мерзнешь в реальности. В реальности же я замерзнуть никак не могла, в реальности теплое лето, а не промозглая осень. А это значит…Что это значит, Мойра так и не решила, потому что вдруг заметила, что кроме мисс Джефферс и ее самой здесь присутствуют и ученики Школы, и преподаватели. Конечно, сны – это отражение нашей реальности, но выглядели они все странно: застыли точно статуи, глядя перед собой в пространство невидящими глазами, не меняя позы, вообще не шевелясь. Мойре стало жутко. Сама обстановка была жуткой: темная пустынная улица, тусклый свет фонаря, странные костюмы. И тишина. Пугающая, давящая, зловещая тишина ночи, которая несет в себе загадки, тайны и опасности. Опасностей Мойра не хотела, загадок и тайн тоже. Она хотела домой. МакТаггерт все-таки ущипнула себя и даже зашипела от боли. Перебор. Но ничего не произошло, дымка сна не исчезла, наоборот все чувства пришли в норму. Теперь Мойра была твердо уверена, что ее место здесь, на этой улице, в этом похожем и не похожем на себя Лондоне.

Ди уже очень давно не снились сны. Она не знала причину такого странного поведения своего подсознания, но с ним не поспоришь. Не снились и всё тут. Даже если Ван Дейк специально зачитывалась какими-нибудь книгами, что были способны как следует взбудоражить фантазию голландки. И вот, Самый-Главный-Парень-Наверху одарил Ди сновидением. Очень реальным и красочным сновидением, несмотря на то, что стены, мощённый камнем асфальт, да и вообще окружающая обстановка были какими-то серыми и немного расплывчатыми. Словно окружающую действительность обнял небольшой туман и удерживал в своих объятиях. Сначала туман был непроглядным, Ди вытянула руку и та пропала из поля зрения. Затем туман начал расступаться, как будто фантазия достраивала лабиринт сна, а это природное явление накинула, чтобы Ван Дейк не узрела так называемый сюрприз недоделанным. Ещё мгновение и вот, у Ди перед глазами иллюстрация из книги «Шерлок Холмс». Дитлинд ещё недолго стояла, чуть приоткрыв рот и вглядываясь в открывшуюся её взору улицу. Здесь всё было почти так, как она себе представляла, когда читала об очередном деле великого лондонского сыщика. Однако Ди никак не могла представить здесь себя. Особенно, в роли действующего лица, а не зрителя. Бывают же сны, в которых ты принимаешь непосредственное участие, а бывают и те, действие которого ты вынужден лишь созерцать. Ди выпал первый вариант. Чтобы убедиться, что она не ошибается, Дитлинд взглянула на свои ладони, которые были облачены в тонкие тёмно-коричневые кожаные перчатки без пальцев, а на запястье был прикреплен какой-то странный механизм, похожий на вывернутые наизнанку часы со всеми матовыми шестерёнками и колёсиками. Правда, были руки расплывчатыми, дальнозоркость сохранилась даже во сне, а надеть очки Ди не подумала. 
- Инновационный механизм, показывающий точное время в абсолютно любой точке Земли… - Пробубнила Ди слова, которые сами собой сложились в убористое предложение. Звучало как завлекаловка. И, что самое интересное, Дитлинд понимала, что эти слова были заучены и написаны ею же. Тряхнув головой, Ван Дейк опустила руки, но тут же на глаза свалились круглые окуляры, не сцепленные между собой на переносице, но зато уверенно держащиеся на положенном им месте – перед глазами. Ощупав душки, Дитлинд поняла, что они уходят не за ухо, а наверх, при этом душки ещё состоят из двух подвижных элементов, скреплённых между собой. Пальцы нащупали, что металлические прутики  приверчены к большим очкам странной формы, такие Ди видела у сварщиков.
«Странно… Очень и очень странно…»
Ди опустила взгляд и увидела, что одета в полосатую красно-белую кофту с практически открытыми плечами, грязно-коричневые штаны поддерживали подтяжки. Закончив осмотр себя, Ди пришла к выводу, что не нужно стоять на месте и с глазами по полтиннику пялиться на всё вокруг. И тут на глаза попались мисс Джефферс, которая также не с меньшим любопытством рассматривала окружающие ландшафты. Ди, не задумываясь, подбежала к женщине.
- Это же сон? – С надеждой и мольбой в голосе спросила Дитлинд.

Постепенно, словно восковые, фигуры учеников и учителей пришли в движение. Первым показался из темноты Джаред Блейк. Но в каком же он был виде! Одежда висела на нем мешком, словно была с чужого плеча, он выглядел так, словно несколько дней жил на улице. Нет, не несколько дней, несколько лет, потому что смотрелись его одеяния, несмотря на всю свою нелепость, очень естественно, словно вписывались в окружающий пейзаж. Второй фигурой была мисс Ван Дейк, Дитлинд одета была очень странно. Впрочем, что значит странно? Все они были одеты необычно, но зато более чем естественно смотрелись в окружающем их пейзаже.
- Добрый вечер, - как-то рассеянно ответила Мойра на приветствие Джареда. Ответила так, прежде всего, соблюдая законы вежливости и этикета, а вовсе не потому, что так думала сама. Трудно назвать вечером период суток, приближающийся к полуночи, трудно назвать его добрым, когда ты неизвестно, где и неизвестно, на сколько. Вопрос мисс Дитлинд мучил и саму Мойру. Сон ли это? Она, как и Кэролайн, надеялась на такой поворот событий изо всех сил. Но только если сон, то слишком уж реальный. А еще возникал вопрос: если сон, то как проснуться? И вообще что им делать дальше? Не стоять же здесь на ветру! Мойра зябко повела плечами, она успела порядком замерзнуть.
В тишине ночи скрип открывшейся двери кэба прозвучал резко и требовательно, Мойра поневоле обратила взгляд в сторону звука. Навстречу им спешил мужчина лет шестидесяти, наверное, и весьма внушительной комплекции. Лицо его было абсолютно незнакомо женщине, а вот он их всех похоже знал, потому что после приветствия начал болтать с ними, как со старыми знакомыми, причем не выказывая никакого удивления от того, что три благородные особы торчат на холодной улице, продуваемой всеми ветрами, среди ночи. Юная мисс Йонрик – это, несомненно, относилось к Дитлинд, а вот кто из них с Кэролайн мисс Остин, а кто леди Данбар, еще только предстояло выяснить. Мужчина тем временем начал говорить о каком-то мистере Блумберге, который пропал, и последним его видел Джаред. Мойра нахмурилась. Джаред играл на вечере у мистера Блумберга? В смысле играл? Ситуация становилась чем дальше, тем запутаннее. Нужно было что-то отвечать этому комичному в своей решительности коротышке. И поскольку смотрел он в основном на Мойру, то, видимо, ей придется взять роль парламентера на себя.
- Доброй ночи, - осторожно начала женщина, поудобнее перехватив тяжелый саквояж. Неплохо было бы еще узнать имя их неожиданного собеседника. Но пока это не представлялось возможным.
Дальше слова никак не шли с языка. Но прежде всего надо было защитить Джареда, а то с этого мистера станется отвести ее коллегу в полицию. Конечно, Блейк не больно-то подчиниться и…в общем, лишние проблемы им пока ни к чему.
- Это такая трагедия, - непроизвольно подстраиваясь под тон собеседника, продолжила Мойра, - мы действительно ничего не знали о том, что лорд Блумберг пропал. Такая неприятная неожиданность, достойнейший член нашего общества.
О Боже! Что я несу!
Но, начав, останавливаться было уже поздно.
- И, пожалуйста, не спешите с выводами относительно этого господина, - Мойра кивнула на Джареда, одновременно делая страшные глаза, показывая Блейку, чтобы он ей подыграл.
- Мы сейчас направимся ко мне и все выясним, - слетело с языка, который Мойра после этих слов готова была откусить его себе. – Не торчать же нам на холодном ветру, не так ли? Вы можете простудиться, - неловко улыбнулась женщина.
Впрочем, идея была не так уж плоха. Простудиться могут они все, а дома – ведь должен же быть у нее дом! – они смогут выяснить гораздо больше, чем на этой улице. Ведь так? Мойра повернулась к своим спутникам, умоляюще глядя на них, словно прося поддержки.
- Идемте, - произнесла она, обращаясь ко всем сразу и ни к кому в частности.
И первая пошла по направлению к кэбу. Надеюсь, хоть у кого-нибудь из нас есть деньги, чтобы расплатиться. По брусчатке идти было неудобно, да еще и длинный подол платья мешался под ногами, Мойра запиналась через шаг, чем вызвала удивленный взгляд их спутника. 
Наконец они добрались до кэба, и Мойра даже ни разу не упала. Но тут перед ней возникла новая проблема: она не знала своего адреса. МакТаггерт почувствовала, что бледнеет. Но спасла ее учтивость коротышки, он подошел к извозчику и что-то тихо пробормотал ему, из чего Мойра различила.
- Дом…Данбар…Олд-Кент-роуд…
Так, значит, леди Данбар – это я. И живу я на Олд-Кент-роуд. И этот забавный толстячок хорошо меня знает, и не только меня. Еще бы нам с ним познакомится.
Мойра первая села в кэб, надеясь, что ее спутники не сочтут ее сумасшедшей и подыграют ей. Другого пути у них все равно пока не было.

Ди даже не сразу распознала в молодом человеке, вроде бы одного даже с ней возраста, мистера Блэйка, её преподавателя в школе. По своей старой привычке на всё очень бурно реагировать, Дитлинд, вместо того, чтобы в ответ поздороваться с учителем, только разинула рот и широко раскрыла глаза, обозначая эмоцию крайнего удивления. Но это единственное, пожалуй, что девчонка успела сделать, поскольку тут же, как по команде, ко всей их странной компании подоспел невысокий мужчина в возрасте, словно сошедший с умело нарисованного шаржа. Мужчина со всеми любезно поздоровался, но кто из них кто – Ди разобрала только спустя секунд пять.
«Так… Мисс Остин – мисс Джефферс, уж больно пристально он на неё посмотрел, когда произносил это имя… Леди Данбар – ну, это точно мисс МакТаггерт, а юная мисс Йонрик… Я что, норвежка?!»
Чуть приподняв подбородок, и задумчиво уставившись куда-то вверх, думала Ди.
Мужчина что-то торопливо тараторил, сердито глядя на мистера Блейка. В чём-то обвинял… И тут, услышав в одном предложении слова «мистер Блумберг» и «пропал», Ди испытала самый настоящий шок и страх. Отчего это вдруг её нервная система так разбушевалась, Ван Дейк, хотя нет, Йонрик, не могла понять, девчонка только прикрыла рот ладонью. А когда этот странный мужчина ещё и упомянул что-то о неизвестной шкатулке, которую Ди даже в глаза не видела ни разу, то здесь сердце девушки ухнуло куда-то в район желудка.
«Приданое! Не может быть!»
Теперь Ди уже ничего не могла, кроме как таращиться на мужичка, выслушивающего гневные оправдания от мистера Блейка по поводу кражи этого так называемого «приданого».
«Чего это я так волнуюсь! Какая-то шкатулка…»
Но тут мысли Ди перебили мысли чьи-то совершенно чужие и инородные.
«О нет, пропал мистер Блумберг, вместе с ним шкатулка… Как же мы с отцом теперь…»
От накатившего отчаянья хотелось выть, но Ди лишь уныло глядела себе под ноги с осунувшимся лицом. На предложение мисс МакТаггерт – леди Данбар – Ди отреагировала лишь коротким кивком и лишь тяжело и медленно залезла в кеб и уселась у окна

Отредактировано Dietlind van Dake (2011-08-12 19:08:24)

Так получилось, что Мойра взяла основную роль на себя. Она чувствовала себя ответственной за всех присутствующих. Что ж. Ведь дома, в Школе она тоже была ответственна за многое, что происходило в особняке, значит, и здесь нужно поступать так же.
В кэб уселись Кэролайн, Дитлинд и странный коротышка, Джаред расположился на сундучке позади кэба, что, в общем-то, было правильно и благоразумно. Неизвестно, как бы повел себя их новый знакомый – точнее пока не знакомый – если бы нищий скрипач сидел в кэбе вместе с благородным обществом. Скрипач, ну надо же. Как странно, бывает, ведет себя подсознание, если только конечно вся эта реальность лишь игра их подсознания.
Кэб тронулся и покатил по Меканикал-авеню, которая в этот поздний час была ярко освещена. Здесь было царство самых известных механиков Лондона: яркие вывески, известные в городе фамилии, множество магазинов и мастерских при них. Здесь Мойра бывала редко, в отличие от  Медисин-стрит, где она проводила большую часть своей жизни, и где располагался госпиталь «Святого Джона», принадлежавший сначала отцу леди Данбар – баронету Джеймсу Данбар – а потом перешел по наследству ей. Сама леди Данбар под чутким руководством своего отца – хирурга высочайшего класса – прошла обучение, начав с курсов для женщин-медиков, а потом на практику пришла в госпиталь «Святого Джона». Здесь оказалось, что теория не имеет ничего общего с практикой, что все то, что так красиво и стройно написано в учебнике, не стоит ровным счетом ничего перед реальными людскими страданиями.
Мойра вздрогнула. Чужие воспоминания переплетались с ее собственными, чужая жизнь вытесняла ее. Госпиталь "Святого Джона"? МакТаггерт ужаснулась, мгновенно догадавшись о содержимом ее объемного саквояжа. Она осторожно приоткрыла кожаную сумку, заглянула в щелочку, где хищно блеснули хирургические инструменты. Мойре стал нехорошо. Я же не врач! Я биолог, генетик, генный инженер, но не врач! А если кому-то понадобится помощь? Я же только палец перевязать могу. Наверное. Но вместе с тем где-то в глубине души Мойра знала, что знания леди Данбар, которая была отличным хирургом, всплывут в нужное время в памяти. И все равно женщине было как-то не по себе.
Поездка проходила в полнейшем молчании, что несказанно радовало МакТаггерт. Если бы сейчас ей пришлось разговаривать с их неожиданным спутником, она бы, наверное, наделала кучу ошибок, в итоге вызвав его подозрения. Хотя все глупости, которые она могла бы сказать, можно было бы списать на усталость. Все-таки время позднее. Где-то в отдалении часы пробили полночь. И Мойра снова задумалась, а что они все делали ночью на пустынной улице? Логичнее всего в обстановку ночной улицы вписывался Джаред – нищий скрипач, но мисс Остин, мисс Йонрик – молодая девушка, да и она сама – леди, что они все делали ночью на улице? Да и сам их неожиданный спутник был не из тех, кто гуляет по ночам. А еще ей был интересен вопрос, насколько близко они все знакомы. Опять же с Джаредом вопросов не возникало: его она видела только на вечере у лорда Блумберга. Она ведь там была и даже долго разговаривала с хозяином дома, только вот о чем шла речь, Мойра, как ни старалась, вспомнить не могла. Кажется, там были и Кэролайн, и Дитлинд, причем последняя была с отцом – гениальным изобретателем. Или нет? Точно Мойра вспомнить не могла.
Кэб свернул на Олд-Кент-Роуд, здесь располагались шикарные особняки аристократии Лондона. Яркий свет вывесок Меканикал-авеню сменился тусклым светом газовых фонарей, и прошло несколько секунд, прежде чем глаза привыкли к нему. МакТаггерт подавила в себе желание с любопытством оглядеться. В глазах сопровождавшего их коротышки это выглядело бы, по меньшей мере, странно.
Наконец кэб остановился перед резными воротами, их упитанный спутник с трудом выбрался из кареты и подал руку Мойре, помогая выбраться, а затем и Кэролайн с мисс Дитлинд. Мойра нервно поправила шляпку и двинулась к дому, неясные очертания которого проглядывали сквозь ровно подстриженные кроны деревьев и прутья ограды. Дом был образцом викторианского стиля в архитектуре, как на картинках, как в кино. МакТаггерт успела различить два этажа, подвальное помещение, немного выступавшее над уровнем земли, терассу, балкон, острый шпиль крыши, округлое окошко мансарды. Не спели они подойти к воротам, как распахнулась калитка, видимо, в доме слышали, как подъехал кэб. На улицу высунулся старик, в руке у него была лампа, он подозрительно оглядывался, и вид у него был решительный. Но, увидев Мойру, он прямо расцвел:
- Ах, леди Алиса, где же вы так задержались! Пристало ли особе вашего уровня…- договорить он не успел, взгляд его уперся в коротышку. Старик почтительно поклонился, - лорд Клиффорд, как приятно видеть вас здесь. – Взгляд старика скользил дальше, - мисс Остин, мисс Йонрик. Наконец он посмотрел на Джареда и нахмурился.
Мойра поняла, что молчать дальше нельзя.
- Это наш знакомый, - пролепетала она.
На лице старика ясно было написано, что гнать надо таких знакомых и что таким знакомым не место в приличном доме.
- Велите подать чай, - уже более властно произнесла Мойра, тут же устыдившись своего тона, но все же продолжила, - на пять персон!
Слово «пять» она выделила, фактически уравнивая Джареда в правах с остальными.
Старик все еще скептически смотрел на Джареда, а потом перевел взгляд на Мойру, явно собираясь возражать. Но тут вмешался лорд Клиффорд.
- Николас, давайте простим леди Алисе ее странную привязанность к бродяге, - поморщился он, но продолжил уже более благодушным тоном, - и впустите уже нас в дом, мы так замерзли.
Николас посторонился, пропуская общество.

Как и ожидалось, поездка с самого начала оказалась очень скучной. Ни разговоров, ни каких-либо интересных происшествий. Снаружи люди закрывали магазины, шли по домам, хотя были и такие, кто решил погулять под ночным небом Лондона. Внутри же кэба было ещё тише. Никто ни с кем не завёл разговора. Даже этот полный мужичок не удосужился начать разговор или хотя бы что-то спросить.
За неимением дела, Ред начал заниматься тем, что первым пришло в голову: начал перебирать свои вещи в сумке. Там оказалась простыня, на которой он спал. Правда, ткань была совсем износившейся и такой тонкой, что ещё немного и можно смотреть сквозь неё так же, как и через стекло. Ещё там был гребешок с доброй частью поломанных зубьев. Так же в сумке оказался старый, уже затупившийся нож, с самодельной рукоятью. На дне же сумки Джаред обнаружил почерствевший кусок хлеба и множество свёрнутых в четыре, а то и восемь раз листочков с нотами.
Слегка вздохнув, Блейк закрыл сумку и устроился поудобнее на своей жёрдочке и тут его взгляд упал на футляр из-под скрипки. Снаружи он был грубым, потёртым и кое-где старательно залатанным. Но, открыв его, Ред увидел то, что никак не ожидал. Там была скрипка, по виду можно сказать, будто её только-только сделали. Полировка нигде не потёрлась. На инструменте не было ни единой царапинки и ни единой трещинки. Со скрипкой относились очень бережно. Особенно это было заметно по содержимому футляра. Там помимо самого инструмента и смычка лежала небольшая кисточка с новеньким, еще не открытым пузырьком лака, (очевидно, что деньги с бала были потрачены на приобретение этого пузырька), небольшая мягкая тряпочка и кусочек канифоли.
Интересно - подумал Блейк, доставая инструмент и совершая привычные движения, которые даже не знал, приготовил его к игре. А что играть? Ведь Ред никогда не играл на скрипке. Но, чуть вздохнув и закрыв глаза, он доверился какому-то иному Я внутри себя и полилась медленная, навевающая грусть музыка.
Сколько времени прошло, пока кэб ехал до места назначения Джаред не знал, но со скрипкой оно прошло гораздо быстрее.
Дом, к которому они подъехали оказался особняком богатой леди или её семьи, в подробности Джаред не вдавался, но не мог не отметить его красоту, вот только всё его впечатление вмиг испортил то ли дворецкий, то ли ещё кто-то, в сторону которого парень злобно зыркнул из-за того, что он всем своим видом начал показывать свою неприязнь к новому знакомому его госпожи.
- Велите подать чай, на пять персон! - входя в роль скомандовала Мойра, от слов которой Блейк невольно ощутил приступ голода. Видимо с того самого вечера, поесть нормально не представилось возможным.
Когда же все начали заходить в дом, парень не стал отставать и, оказавшись внутри, он первым делом осмотрел его убранство, к которому не привык и теперь находиться здесь подсознательно было немного тяжело.
Попал ты Джаред - задумался Ред и заметив, что все уже вошли в залу, поспешил за ними. Вот только проходить далеко он не стал и остановился возле прохода, облокотившись о стену.

Леди Алиса Данбар. Мойра прислушалась к своим ощущениям, пытаясь понять, нравится ли ей ее новое имя. Звучало оно приятно, хоть и непривычно. И дом был очень непривычный. МакТаггерт выросла в особняке, но он и вполовину не был так хорош, как этот дом. Уютная гостиная с огромной и красивой люстрой, несколько необычной. Мойра бросила на нее быстрый взгляд, жалея, что не может рассмотреть люстру как следует. Она вообще даже оглядеться не могла как следует из опасения вызвать подозрения. Впрочем, скоро Мойра поняла, что ей это и не надо, она и так знала, каждый уголок в этом доме, где прошла вся ее жизнь.
Что Мойру несказанно радовало, что она теперь хотя бы узнала имя их спутника – лорд Клиффорд, она даже припомнила его супругу леди Клиффорд, высокую сухопарую женщину с вечно недовольным выражением лица и постоянными приступами мигрени, ни один из которых не был настоящим. Каждый раз мисс Алиса лично приезжала в дом Клиффордов, каждый раз осматривала леди Кэтрин, выписывала витамины, а затем, старательно скрывая улыбку, выслушивала похвалы и восторги по поводу чудодейственного лекарства.
Но Мойру теперь беспокоил один вопрос – что же им делать дальше? Да, сейчас они в тепле и безопасности, сейчас они выпьют чаю с печеньем, поговорят о таинственном исчезновении лорда Блумберга, но, что делать потом? Как выбираться отсюда? Нет, этот мир был по-своему прекрасен, но оставаться здесь Мойра не хотела. Это место мисс Данбар, но не мисс МакТаггерт. Мойра стянула перчатки, без них стало как-то легче, свободнее что ли.
МакТаггерт огляделась, намереваясь присесть на диванчик, но не успела и шагу ступить, как оттуда-то сверху раздался голос:
- Ты уже дома, Алиса?
По лестнице спускалась сухонькая старушка, закутанная, несмотря на тепло, в какие-то бесформенные шали, на голове у нее был чепец, в руке лампа, в отсветах которой поблескивали стеклышки пенсне.
Это еще кто? – испугалась Мойра, замерев на мгновение, но леди Алиса уже сделала шаг навстречу Джессике Данбар.
- Тетя Джесси, зачем вы встали в столь поздний час?
Джессика Данбар – старшая сестра ее отца, у тетушки был маразм, правда, в весьма щадящей форме, и еще множество болячек, сопровождающих любой более чем преклонный возраст. Тетушка была совершенно безобидна, но любопытна до невозможности, ей всегда и до всего было дело, что, однако, не мешало Алисе нежно любить ее и заботиться о ней. В молодости тетя вскружила голову не одному мужчине, но замуж так и не вышла, что было тому причиной, Алиса не знала.
Но сейчас присутствие тетушки было так некстати. Тем более, что Хильду мисс Джессика не любила, считая, что та свела в могилу своего мужа. Мойра – нет, Алиса – лишь пожала плечами, ее никогда не касались отношения Оливера и Хильды. Леди Данбар лишь входила в число докторов, освидетельствовавших смерть Оливера Остина, в которой многие винили Хильду, многие, но не Алиса.
- Это юная мисс Йонрик, - ответила на вопросы тети женщина, - дочь гениального изобретателя. А это, - взгляд задержался на Джареде, - это наш знакомый скрипач, я хочу договориться с ним на счет работы для него. Он великолепно играет.
Мойра хотела еще что-то сказать, потому что перед тетушкой следовало бы оправдаться, не потому, что это было необходимо, но для того, чтобы она ушла. Но тут подали чай, что избавило Мойру от необходимости оправдываться. Да еще и лорд Клиффорд – Мойра была готова от всей души поблагодарить его – завладел вниманием мисс Джессики, в красках рассказывая ей об исчезновении лорда Блумберга, прибавляя какие-то новые подробности, которых не было, и быть не могло. Тетушка ахала, охала, хваталась за сердце и была совершенно счастлива.
Мойра с решительным видом направилась к чашке чая, успела даже взять ее, но не отпила ни глоточка. Зазвенел колокольчик, извещая о прибытии почты. Мойра поставила чашку на поднос и поднялась, не на шутку обеспокоенная. Письмо в столь поздний час? В полном молчании прозвучали слова оживившейся тетушки, которая ради такого дела отвлеклась от беседы с милейшим лордом Клиффордом, глаза которого горели не меньшим любопытством, чем глаза тети Джесси. Под любопытными взглядами Мойра направилась к подносу с письмом, взяла плотный конверт, распечатала его и принялась читать.
Уважаемая леди Данбар!
Не соблаговолите ли Вы в ближайшее время прибыть в дом лорда Блумберга, чтобы провести экспертизу химических препаратов, обнаруженных у него. В связи с пропажей лорда я позволил себе обратиться к Вам с этой просьбой в столь поздний час. Приношу свои извинения, но настоятельно прошу Вас не откладывать поездку.
С уважением, главный комиссар Столичной полиции, лорд Финч.
Мойра нервно сглотнула. Что еще за экспертиза? Она растеряно обвела взглядом общество, собравшееся в гостиной.
- Боюсь, нам придется сейчас же ехать в дом к лорду Блумбергу. Меня, а значит, всех нас, вызывает комиссар Финч.

Отредактировано Moira MacTaggert (2011-08-14 00:00:20)

За что Джаред не любил богатеньких людей, так это за то, что никто из них не воспринимал бездомных как людей. И, конечно, отношение было к ним не лучше чем к дворняге. Да, именно к дворняге, потому что собаки, живущие при богатых хозяевах живут ничуть не хуже людей. Вот и сейчас ещё одна реплика, пусть и от маразматичной старушки, заставила Блейка снова в этом убедиться.
Так и хотелось сказать, что-то в отместку. Например, что бы случилось, если бы всё это ограбили или сожгли со всеми ценностями, или внезапно обанкротились. Тогда бы все смогли убедиться в жестокой жизни Лондона, которая не жалеет никого и стоит споткнуться, тебя сразу же прибьёт волной к самому дну. Не все это выдерживают, но и не все живут с этим. Кто-то пытается выплыть на поверхность, стараются как-то крутиться и некоторым это удаётся. Конечно, занять столь роскошный особняк не получится, но купить небольшой домик и жить честным трудом вполне возможно.
Но Блейку даже не пришлось оправдываться, Мойра сразу же сложила хорошее оправдание, главное, правдивое и теперь оставалось лишь следовать ему.
- Боюсь, нам придется сейчас же ехать в дом к лорду Блумбергу. Меня, а значит, всех нас, вызывает комиссар Финч.
Сказала неприятную новость Мойра, прочитав письмо. От чего у Реда появилось желание поскорее отсюда свалить, но Джаред подавил его. Всё же куда ему бежать то?
- Только проблем с полицией мне не хватает - пробубнил Блейк, выходя так же последним из гостиной и следуя за компанией. Ведь комиссару ничего не стоит повесить это дело на какого-то нищего, у которого есть мотивы, что и происходило с некоторыми знакомыми парня.

Джареду во всей этой ситуации выпала самая незначительная роль, чем, собственно, она и была привлекательна. Стоять в стороне, чтобы не мешаться не не провоцировать благородных персон. Такая роль была почти у каждого нищего, за исключением моментов, когда приходилось воровать. В остальное же время учтивость и скромность делали своё дело, а именно освобождали от проблем вроде: он меня оскорбил, эта неуклюжая испачкала мой костюм и подобные.
Но в этой роли так же был ещё один плюс. Она давала возможность наблюдать за гущей событий, оставаясь вне этой гущи. Так было и сейчас. Взяв чашечку с чаем, Блейк стал осматривать всё и всех вокруг себя, медленно попивая согревающий напиток, тепло от которого стало плавно растекаться по телу.
Реда заинтересовал чемоданчик, который Мойра начала проверять на наличие всех реагентов в нужном количестве. Всё таки подавлять "инстинкты" личности в тело которой поместилась во сне личность Блейка было не очень легко, тем более, что сам парень был любопытным и в действительности.
Однако, интерес к чемоданчику быстро пропал, так как в нескольких шагах развернулось куда более интересное событие, а именно - избавление "пришельцев" от мозоли на одном месте. Под мозолью Джаред естественно подразумевал их толстенького спутника.
Можно было предположить различные варианты его ухода из компании, но такой вариант, который устроила Кэролайн Джаред не мог даже предположить, наверное. Но, после его исполнения и пролетевшей эхом по помещению фразе Клиффорд вылетел из дома как пробка из-под шампанского, под едва сдерживаемый смех Блейка.
- А живот у него накладной? - не удержавшись поинтересовался не пойми у кого Ред и оглянулся по сторонам, ловя на себе стыдящие взгляды благородных персон. И выдавив лёгкую улыбку, нищий вновь припал губами к чашке с чаем.
Интересно они её после меня выкинут?
- Ну все, нам надо идти. Была рада встретиться с вами, леди Данбар - попрощалась Кэролайн, как и остальные. Блейк тоже не был исключением и попрощавшись бросил что-то вроде - милый дом и хорошо выглядите - после чего присоединился к девушкам в карете, где можно было вздохнуть наконец с облегчением.
- Не знаю, главное чтобы это всё не затронуло действительность. Там как никак жизнь только начинается - подняв палец вверх сказал Ред - ну, а если серьёзно... То не имею ни малейшего понятия о том, что здесь творится. Какая-то альтернативная реальность, будто нас поместили в какую-то камеру пока мы спали и теперь наблюдают за нами. Правда камера очень большая...
Джаред посмотрел в окошко, наблюдая за мелькающими домами и витринами закрытых магазинов.
- А если сон, то... Конец явно будет на самом интересном месте.