Большое скопление людей – это часто неразбериха разной степени сложности. Как в многоуровневой компьютерной игре, где каждый следующий этап, сложнее и запутаннее предыдущего. Когда эти люди дети и подростки, сложность возрастает. А если все они обладают экстраординарными способностями, то уровень сложности прямо-таки зашкаливает, превышая се допустимые пределы.
С самого утра – прошу заметить, раннего! – Мойра крутилась, как белка в колесе. Школа только недавно открылась, было еще столько дел с разного рода документами, с потенциальным преподавательским составом, с самим особняком, большая часть комнат которого давно не была жилыми. И все документы следовало получить, разобрать, согласовать, подписать и отправить. Преподавателей нужно было встретить, показать им особняк и поговорить с ними и желательно, чтобы разговор носил не поверхностный характер. А комнаты следовало осмотреть и, если удастся не задохнуться от пыли, то это уже удача. Ах да! Следовало еще найти ключи от многих из них, что тоже не добавляло легкости в ситуацию.
Да, она была не одна. Чарльз помогал привести ситуацию в порядок. Но вдвоем им было очень сложно. Скоро-скоро, сюда прибудут учителя, скоро-скоро все наладится. Но пока самым главным фактором, нарушающим порядок, были дети. Они были здесь главными, они были сердцем этой Школы, ради них создавалось все это, все было только для них. Но легче от этого не было.
Голова шла кругом. Голова просто раскалывалась. Мойра катастрофически не успевала везде, и жалела, что она не мутант, который, например, мог бы мгновенно перемещаться в пространстве, как Азазель.
Увернуться от огня, поскользнуться на льду, уронить бумаги, долго собирать их и, сев на диван, услышать крик Банши.
- О Боже, Шон! – раздраженно бросила Мойра парню, когда влетела на кухню, - ну хотя бы ты!
- Я всего лишь пытался их чем-то развлечь, - невинно заявил Кэссиди, окруженный детьми, заворожено взирающими на разлетевшиеся в пыль бокалы на столе.
МакТаггерт закатила глаза, чем вызвала сдавленное хихиканье среди учеников, но призывать их порядку, которого не было и в ближайшее время точно не предвидится, было бессмысленно. Мойра поспешила к себе в кабинет, натолкнулась на мисс Эрондейл, которую не увидела в коридоре, да и не могла бы это сделать: способностью девочки была невидимость, потом она долго слушала смущенные извинения ученицы, пока их не прервал жуткий грохот где-то на втором этаже, треск, звук разбившегося стекла и топот. Вместе с Атайей Мойра устремилась наверх по лестнице, неудачно поставила ногу, упала. Ногу не сломала, но зато сломала каблук туфли. Мойра с сожалением посмотрела на отлетевший каблук. Пожалуй, ногу было бы не так жалко, как недавно купленную обувь.
Подняться Мойра не успела, со второго этажа слетели возмутители спокойствия и виновники грохота и даже сочувственно поинтересовались, почему, она, мол, на лестнице сидит.
- Отдыхаю, - буркнула Мойра, и это было правдой почти на три четверти.
А еще была проблема, ну не то, чтобы совсем уж глобальная, но, по меньшей мере, неприятная. Впрочем, Чарльз сказал, что легко разрешимая. С его способностями, безусловно. К ним ехал ревизор. Проверяющий от какого-то департамента. Что он собрался проверять было для Мойры загадкой. Он должен был дать заключение о том, готова ли Школа принять учеников, компетентны ли Чарльз и Мойра как преподаватели. Готова ли Школа принять учеников? Да она уже их приняла! – Мойра, наконец, поднялась на ноги и огляделась. Ну а то, что то там, то здесь есть парочка – ну или не совсем парочка – разрушений разной степени тяжести – это ведь не страшно. Почти.
В любом случае Чарльз сумеет убедить кого угодно и в чем угодно. Только Мойра взяла с него обещание, что сначала она сама побеседует с этим человеком. Возможно, он действительно окажется компетентным в своем деле и даже даст разумный совет. Да-да, это были глупые мысли! Когда это чиновники были компетентны и разумны? Но чем черт не шутит?
Звонок в дверь заставил Мойру подпрыгнуть, помедлить секунду, а потом с опаской, все еще прижимая к груди бумаги, направится к двери.
А вот и он. Ревизор.
Мойра открыла дверь и вышла во двор.

На пороге стояла женщина, и вид у нее был крайне хмурый. Мойра удивленно заморгала, прижимая к груди бумаги с таким видом, словно они были величайшей ценностью на свете. Перед ней стояла женщина, довольно симпатичная, хоть и недовольная, и поверить в то, что она и была тем самым грозным проверяющим, было довольно сложно. Мойра озадаченно смотрела на незнакомку. Почему-то она была точно уверена, что чиновник будет мужчиной. Этакий сухопарый дядечка в строгом черном костюме, обязательно с галстуком, обязательно в пиджаке, застегнутом на все пуговицы, на носу у него будут очки, в руках портфель, он будет презрительно кривиться и снисходительно поглядывать на Мойру. При виде огромного особняка его глазки блеснут, но тут же он скроет свое преклонение перед богатством, а потом еще и будет с фальшивым видом трепать детишек по щеке, пытаясь искренне улыбнуться. Но женщина на пороге была полной неожиданностью. Мало того, она даже отдаленно не напоминала чиновницу, скорее, наоборот, даму, которая никогда даже близко не приблизиться к зданиям, где царит бюрократия. Либо она была нетипичной чиновницей, либо недавно на этой работе, либо давно и является откровенной стервой, которая просто хорошо маскируется.
Мойра растерялась, она просто не знала, что сказать. Наверное, ей следовало бы для начала все-таки поприветствовать женщину. МакТаггерт только открыла рот, как вдруг незнакомка икнула. Икота – нарушение функции дыхания, непроизвольное сокращение диафрагмы. Неприятное, порой раздражающее и совершенно неуместное,  но отнюдь не смертельное явление. Даже иногда забавное. Но на лице женщины было написано такое яростное недовольством этим фактом, что Мойра даже чуть попятилась. Визитерша протянула ей руку с таким видом, что Мойра подумала, не пожми она сейчас протянутую ладонь, и ей точно не поздоровится. Но тут возникла проблема, ее руки были заняты довольно внушительной кипой бумаг, она держала листы обеими руками. И даже положить документы было некуда. Но не пожать протянутую руку было невежливо – во-первых, а во-вторых, могло быть расценено, как вызов. С этими чиновниками следовало быть осторожной. Мойра нервно огляделась, словно надеялась, что из воздуха возникнет какой-нибудь столик, куда можно было бы положить документы. Ну не доверять же их детям, которые с любопытным видом находились неподалеку и уже перешептывались, поглядывая на них. Мойра перехватила документы поплотнее левой рукой, чувствуя, что листы могут в любой момент выскользнуть, а правой все-таки пожала руку гостье.
- Доброе утро. Я мисс Мойра МакТаггерт.
Доброе утро? Утро добрым не было, а когда, Мойра увидела лицо прибывшей чиновницы, то оно стало и вовсе кошмарным. Мойра взглянула на часы, которые показывали половину десятого. Всего лишь половина десятого? МакТаггерт совершенно искренне ужаснулась. Еще так рано, а впереди еще столько дел. И эта чиновница. Мойра бросила на пришедшую неопределенный взгляд. И я еще надеялась на то, что это окажется разумный и здравомыслящий человек? Святая наивность! Мойра даже головой покачала, удивляясь собственной глупости. Может быть, сразу отвести ее к Чарльзу, и дело с концом? Молчание женщины напрягало, Мойра не знала, отчего такая реакция. Ведь, в конце концов, могло быть и так, что она просто с первого взгляда не понравилась пришедшей. И тогда это плохо, хотелось бы все-таки провести осмотр особняка без придирчивых взглядов и многозначительных реплик.
- Проходите, - МакТаггерт посторонилась, пропуская незнакомку вперед, отчаянно надеясь, что на голову той не упадет что-нибудь, какая-нибудь часть потолка, например, невзначай разрушенная кем-нибудь из учеников. Учитывая то, что творилось в особняке с самого утра, это было вполне даже возможно. Сама Мойра с некоторой опаской вошла в холл, пока пустой, что позволило на несколько секунд расслабиться. И совершенно напрасно. Под ноги ей вдруг попался какой-то предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся баскетбольным мячом. А каблук был сломан. И от этого шагала Мойра неровно. И в коридоре царил полумрак. Вскрик. МакТаггерт рухнула на пол, многострадальные листы разлетелись по всему холлу. Второй каблук сломался.
Отличное начало! Это была еще не катастрофа, но что-то очень близкое к ней. Мойра стала собирать разлетевшиеся по всему холлу листы.

Молчание посетительницы становилось прямо-таки зловещим. Прежде чем упасть, Мойра внимательно наблюдала за незнакомкой, на лице которой не было написано ни тени интереса, она даже не прошлась оценивающим взглядом по интерьеру особняка, словно ей было все равно. А по идее, она должна была это делать, даже, может быть, что-то помечать в каком-нибудь маленьком противном блокнотике, например. Удивительное дело, это Мойра наблюдала за посетительницей, это она ее оценивала, а не наоборот. А еще она так и не представилась, и Мойре это показалось странным. Что ее имя тайна какая-то? Это, по меньшей мере, невежливо.
Ну а потом МакТаггерт споткнулась о злополучный мяч, который невесть каким образом оказался в доме, хотя должен был быть во дворе или спортивном зале и нигде более. Впрочем, сегодня многие вещи оказывались в самых неожиданных местах. Ну почему она пришла сегодня? Почему не завтра, послезавтра или вообще никогда? Сказать, что Мойра чувствовала себя неловко, значит не сказать ничего. Мало того, что она сломала второй каблук – хотя его было жаль значительно меньше, чем первый; туфли-то все равно не носить, так какая теперь разница? – так еще и кипа листков, которую она и так удерживала с огромным трудом, разлетелась по всему коридору.
Первым желанием было хорошенько пнуть злополучный мяч, затем Мойре захотелось встать, а потом она поняла, что это, в общем-то, бесполезно, все равно придется ползать по полу, собирая документы. Вы когда-нибудь ползали по полу, собирая документы в полутьме перед незнакомым человеком, который потенциально оценивает вас и ваш уровень компетентности, перед человеком, который проверяет вас? Не ползали? Ну и не надо. Лучше и не пробуйте. Мойра чувствовала, как краска заливает щеки, потом покраснел лоб, шея, уши. Такой дурой она не чувствовала себя уже очень и очень давно. Наверное, даже никогда. Тем сильнее она удивилась импульсивному восклицанию посетительницы, тем больше изумилась, когда та опустилась рядом с ней, помогая собирать бумаги. Лучше бы она этого не делала. Честное слово, для самой Мойры это было бы намного легче. А еще ей ужасно хотелось скрыть свое красное лицо, и она изо всех сил занавешивалась волосами, благо сегодня с утра она оставила их распущенными. Взгляд, брошенный незнакомкой на бумаги, выражал крайнюю степень отвращения. Бюрократ, который не любит бумаги? Это что-то новенькое. Положительно, пришедшая нисколько не была похожа на тех чиновников, с которыми Мойра сталкивалась до этого. Она была одета в довольно свободном стиле, она не представилась, она не разглядывала объект проверки, она не хвалила устройство дома с фальшивым видом, она не любила документы и даже стала помогать Мойре собирать бумаги. Невероятно!
Собрав листы, Мойра посмотрела на отлетевший каблук, его следовало подобрать и…куда деть? Тащить в руке? Положить в карман? Нет, в такой идиотской ситуации МакТаггерт была впервые.
Один из листочков улетел куда-то под тумбочку, и посетительница самоотверженно полезла за ним, чем вызвала у Мойры новый приступ стыда. МакТаггерт неловко поднялась и нос к носу столкнулась с…летающим торшером. Девушка, конечно, прекрасно знала, что здесь такое бывает, что это не приведение, не любое другое паранормальное явление, а всего лишь ученица. Но для Мойры, погруженной в свои мысли, наблюдающей за гостьей, сгорающей от стыда, это стало пугающей неожиданностью. Мисс Эрондейл тоже, видимо, не ожидала, что вдруг из полумрака коридора появится преподавательница, причем возникнет буквально из ниоткуда. Два синхронных вскрика. Мисс Эрондейл стала видимой, но выронила торшер, который рухнул рядом с визитершей. Мойра не просто побледнела, она стала серой, бросила на ученицу испепеляющий взгляд, девочка снова стала невидимкой и бросилась куда-то прочь. Мойра перевела взгляд на посетительницу, потом на сломанный торшер, лежащий рядом и позеленела. Нужно было что-то сказать. Но что? Каким образом вообще объяснить все это?
- М…мисс, - от растерянности Мойра даже заикаться начала, - вы в порядке?
О Боже! Нашла что спросить! Какой кошмар!
В холле стояла звенящая тишина, а потом откуда-то со второго этажа раздался оглушительный крик, и он уже не был похож на шутку. Мойра, забыв обо всем на свете, кинулась к лестнице. Ревизор ревизором, только она отвечает за всех детей в этой Школе, а значит, если что-то случается, она должна во всем разобраться.

Слова незнакомки о том, что с ней все в порядке, перемежающиеся иканием, Мойра услышала уже на бегу. Вообще после дикого крика, донесшегося со второго этажа, ей стало совсем не до странной визитерши. Краем сознания Мойра подумала о том, что надо бы предложить несчастной женщине воды, а-то, что же она все икает и икает. Мойре казалось, что скоро она и сама икать начнет, это как зевота – коллективное бессознательное. Впрочем, все мысли исчезли, когда она неслась наверх, перепрыгивая через одну ступеньку, ожидая увидеть что-то воистину ужасное. В голове уже прокручивались тысячи разнообразных картин, вплоть до атомного гриба локального масштаба. А что? Такое количество одаренных детей, которые именно сегодня решили стать совершенно неуправляемыми, вполне способны устроить небольшой конец света. Конец особняка.
Картина, открывшаяся взору была поистине шокирующей в своей неожиданности, нелепости и несуразности. Краем глаза Мойра заметила, что визитерша стоит рядом с ней, и мысленно застонала. Надо было сказать ей, чтобы она оставалась внизу. Что она теперь подумает? Мойра бросила мрачный взгляд на чиновницу. Вопрос в том, что она уже подумала и какие сделала выводы. В эту минуту Мойра утвердилась в мысли, что надо отвести посетительницу к Чарльзу. Немедленно. Но только пока они доберутся до его кабинета, может случиться еще черт знает, что. И все дело в том, что совершенно невозможно предсказать, в каком направлении продолжатся разрушения особняка, а никаким другим словом это уже нельзя было назвать. Именно разрушение.
Мойра отпрянула от разъяренного пылесоса, который с оглушительным ревом уничтожал шторы. Шторы сопротивлялись, пылесос не сдавался. Прибор был абсолютной новинкой в технике, обладание пылесосом было довольно широким жестом, говорящим о более чем солидных сбережениях. Этот прибор, единственный на всю Школу, Мойра оберегала, как зеницу ока. Ведь детям всегда интересно что-то неведомое, даже если это неведомое – всего лишь бытовой прибор. Краем глаза Мойра заметила валявшийся неподалеку цветок, наглым образом вырванный из горшка, видимо, с помощью все того же пылесоса. Цветок жалко не было, он был настолько уродливым, что Мойра, поливавшая его просто из жалости, даже порадовалась, что он нашел достойную смерть, положив свою жизнь на алтарь воспитания.
Пылесос завывал и крутился на месте, дети о чем-то спорили, увлеченно и азартно, даже не замечая неожиданных свидетельниц всего этого безобразия. Внезапно ее гостья икнула, привлекая всеобщее внимание. Немая сцена, расширившиеся глаза детей. Наверное, даже строгий окрик не мог бы произвести такого эффекта. Мгновение – и дети бросились врассыпную, заняв позиции по периметру комнаты, как будто от того, что они больше не были единой компанией, каждый из них избежит наказания. Тем временем гардина начала опасно трещать, пылесос не мог до конца засосать шторы, он просто тянул ткань вместе с гардиной. За секунду до того, как Мойра приняла-таки решение, сообразив, наконец, что если она будет стоять здесь просто так, то проблема-то сама не решится, гардина не выдержала. Дикий рев несчастного агрегата, победные и восторженные крики детей, осыпавшаяся штукатурка, гардина рухнула на пол. Пылесос взревел как-то особенно громко, словно издал победный крик. У Мойры даже по коже мурашки пробежали. Бросив на детей яростный взгляд, Мойра всучила посетительнице злополучные бумаги, которые порядком уже истрепались. Затем она самоотверженно приблизилась к агрегату и с торжествующим видом щелкнула по кнопке, собираясь положить конец всему этому безобразию. Не тут-то было! Кнопка или сломалась, или не работала изначально, но ожидаемого эффекта – то есть долгожданной тишины это не принесло. На секунду Мойра растерялась, а затем потянулась к розетке, пылесос, словно живое существо кинулся ей под ноги, она упала, но все-таки успела выдернуть вилку. Воцарилась какая-то даже неестественная тишина. Мойра медленно поднялась, яростно сдула с глаз упавшие пряди волос, уперла руки в бока, обвела детей грозным взглядом и поинтересовалась ледяным тоном:
- И что здесь происходит?
- Мисс МакТаггерт, – раздалось сразу несколько голосов, - мы только хотели…
Мойра махнула рукой.
- Ни слова больше.
Ей сейчас было недосуг разбираться с ними. Но наказания им точно не избежать.
- Живо все по своим комнатам! – прикрикнула Мойра.
Дважды повторять ей не пришлось, через пару секунд в комнате остались только они с чиновницей.
Мойра глупо улыбнулась женщине.
- Хм…дети, ну что с них взять? Не хотите ли еще что-нибудь осмотреть в особняке? – поинтересовалась Мойра, как будто сюда она приглашала женщину именно для созерцания схватки с пылесосом.

На лице чиновницы было отчетливо написано все, что она думает о Школе в целом и о самой мисс МакТаггерт в частности. Впрочем, еще неизвестно, как повела бы себя Мойра на ее месте. Как минимум бы решила, что над ней намеренно издеваются, как максимум бы сбежала уже после цены на первом этаже. Это Мойра почти привыкла к странностям, которые постоянно – что уж тут! – встречаются в особняке, а непосвященный человек может отреагировать излишне остро. Впрочем, ее молчаливая посетительница держалась на удивление бодро, и Мойра невольно прониклась уважением к такой смелости или дотошности. По крайней мере, у самой МакТаггерт разгромленная комната вызывала приступ почти паники, потому что она вдруг отчетливо поняла, что это далеко не единственное разрушение в Школе. Это она знает только пока о торшере внизу, бокалах на кухне и теперь еще гардине здесь, но особняк-то поистине огромен и предотвратить все разрушения просто не представлялось возможным.   
Показывать особняк Мойра совсем не хотела и свой вопрос она задала больше от растерянности, чем с реальной целью. Но теперь ей пришлось идти вслед за визитершей в коридор. Хотя Мойра этого отчаянно не хотела. Кто знает, что еще сегодня выдумают дети, какие новые проделки и каверзы придут им на ум, вольные или невольные шалости и досадные промахи. Досадные в первую и последнюю очередь для самой Мойры, потому что дети получали от них настоящее удовольствие, не особенно задумываясь о последствиях. Так я и не успела предложить ей воды, - покачала головой Мойра, выходя в коридор. Она как-то странно вздохнула, словно сама собиралась икнуть, но обошлось. И хорошо, потому что два икающих человека на один квадратный метр – это уже слишком даже для Школы, в которой вообще, как сегодня поняла Мойра, возможно все. Это самое "все" нужно было пресекать на корню, но как ей успеть везде? Да и к тому же, теперь она вынуждена возиться с этой безмолвной и безымянной чиновницей. МакТаггерт уже даже смирилась с тем, что она так и не узнает имя этой странной, но отчего-то приятной ей женщины.
По коридору Мойра двигалась, как по минному полю, осторожно ступая, чуть ли не след в след, как на болоте и отчего-то чувствовала себя индейцем на тропе войны, каждую секунду ожидая какой-нибудь подлости, начиная от банальной подножки и заканчивая качественной иллюзией. Она вздрагивала от каждого шороха, и порой ей казалось, что где-то вдалеке она слышит сдавленное, но отчетливое и проказливое хихиканье. Н-да, такими темпами я скоро совсем неврастеником стану. Как она будет лечить расшатанные нервы, Мойра представляла себе слабо, если у нее вообще когда-нибудь будет время их лечить с такой-то занятостью. Нет уж! Вот закончится этот безумный день, и я устрою себе отдых. Решительности-то мисс МакТаггерт было не занимать, только она твердо знала, что отдых в ближайшие дни ей явно не светит. Только на то, чтобы восстановить  дисциплину, уйдет черт знает сколько времени.
Наконец коридор закончился, и они вышли в небольшое фойе, здесь стояло несколько диванов, уютных и таких домашних, старинная мебель, наверное, века 18, которую Мойра ужасно не любила и все порывалась куда-нибудь убрать отсюда, правда, пока не знала, куда и, наконец, небольшой черно-белый телевизор. После  происшествия с пылесосом МакТаггерт как-то даже с опаской покосилась на агрегат. Но ничего, вроде бы все было в порядке, телевизор вел себя мирно, на девушек не кидался, заговорить с ними не пытался и вообще вел себя на редкость благовоспитанно. Поймав себя на мысли, что думает о телевизоре, как о живом существе, Мойра только поморщилась и растеряно потерла висок. Тем временем ее спутница как-то странно смотрела на телевизор, Мойра шагнула ближе и заметила удивительную симпатичность диктора, с таким очаровательным видом вещающего о погоде. Какой привлекательный мужчина. Впрочем, появившиеся на экране мертвяки из фильма ужасов  вызвали точно такую же реакцию.
Сдавленное хихиканье, топот быстро удаляющихся ножек, немного развеяли наваждение. Мойра потрясла головой, чувствуя, как странные чувства проходят, и бросила на чиновницу быстрый взгляд. Интересно, как она попытается себе это объяснить? Сама Мойра знала ответ: уникальный дар одного из учеников, который он только что весьма успешно опробовал на двух девушках.
Чувствуя себя просто идиоткой, Мойра прощебетала:
- Вот видите, как у нас мило. Пойдемте дальше, - она подхватила посетительницу под локоток и повела к другой лестнице. Не доходя до нее, Мойра остановилась, здесь было еще одно фойе, где стояла гордость особняка: великолепный белоснежный рояль. Мойра не умела играть на музыкальных инструментах, но этот предмет интерьера был настоящим произведением искусства, вызывая восхищение даже, когда на нем не играли.

Мойра только удивленно посмотрела на посетительницу, которая с опаской отошла от рояля подальше. Впрочем, после всего, что произошло за последние полчаса, такое поведение вряд ли было удивительным. Но сама Мойра не понимала, как можно бояться рояля. Великолепный инструмент казался ей совершено безобидным, он не летал как торшер, не прыгал, как пылесос и не соблазнял их, как телевизор, просто стоял на своем законном месте, спокойно стоял, прошу заметить. Мойра подошла к роялю ближе, не удержавшись, погладила белоснежную полированную крышку. Ее восхищал этот инструмент, он был подлинным произведением искусства. Мойра даже хотела сказать о нем пару слов посетительнице, ведь у рояля была богатая и невероятно увлекательная история. Но сегодня был не ее день, нужно было об этом помнить каждую секунду и перестать даже надеяться на спокойствие.
Мойра даже не испугалась, когда из стены с оглушительным треском, шумом, подгоняемый восторженным выкриками вылетел Петр Распутин во всей красе своей мутации. Возмутиться она успела, да еще как! Но открыть рот уже не успела, потому что если бы отвлеклась на такую мелочь как порицание нерадивых учеников или пуще того на такую глупость как призыв их к порядку, то точно стала бы вполне милым предметом интерьера – симпатичной ледяной статуей. Проявляя чудеса акробатики, Мойра отпрыгнула вместе со своей спутницей, когда Айсберг решил превратить пол фойе в подобие катка, нет, в подобие дорожки для сноуборда. Надо сказать, что они с ее странной молчаливой гостьей действовали на удивление дружно. Устоять на ледяной дорожке было очень непросто, неловкий взмах, попытка стоять прямо. Да ладно прямо! Попытка вообще удержаться на ногах. Для Мойры это стало прямо-таки делом чести, слишком уж много она сегодня падала. Бесценный рояль оказался такой чудесной точкой опоры, подвернувшейся так кстати. Лучше бы не подворачивался! Колосс на полной скорости врезался в инструмент, невольно толкнув Мойру и чиновницу прямо внутрь.
С грохотом и под радостный визг учеников, подгонявших рояль и, видимо, даже не заметивших двух несчастных женщин оказавшихся внутри, рояль понесся по лестнице, все набирая скорость. Куда там американским горкам! Вы еще на лестнице в рояле не катались – вот это настоящий экстрим! Спуск был быстрым, очень быстрым. И честное слово, у Мойры точно прибавилось несколько седых волос за этот короткий промежуток времени. И ладно бы рояль ехал ровно, но он подпрыгивал на ступеньках, трещал, ворчал, визжал и, казалось, что он сейчас разлетится на части. Ни единого движения не успела сделать Мойра, мелькнула мысль о том, что рояль может и развалиться прямо на лестнице, а потом появилось любопытство: а что же будет с ними? Слишком живое воображение не успело нарисовать эту поистине очаровательную и, возможно, кровавую картину. Нет-нет, не расправы над учениками – хотя надо бы! – а всего лишь гибели двух женщин. Погибли при спуске с лестницы. На рояле. Очаровательно! Последний ощутимый толчок, Мойра ударилась головой, хохот, восторженный вопль.
- Я говорил, что будет круто! Ну я же говорил!
И все стихло.
Когда они все-таки выбрались из обломков, то на языке крутились только непечатные выражения. Мойра и не подозревала, что так виртуозно владеет ненормативной лексикой. Затем пришла другая мысль: Мы все еще живы? Удивительно! Мойра посмотрела на лестницу и содрогнулась, нет, не от вида разрушенных ступенек и раскуроченных перил, а от того, что они спустились с такой высоты…на рояле. С губ сорвалось нервное хихиканье, Мойра осторожно ощупала голову, на макушке созревала внушительных размеров шишка. Женщина охнула, критическим взглядом оглядела гостью, пытаясь понять, какой ущерб нанесен ей – вроде бы значительных травм у нее не было. Кроме моральной, разумеется. Нервы там, конечно, придется полечить, частная клиника, добрые врачи. Ей бы самой они точно не помешали. МакТаггерт развернулась, чтобы оценить, насколько сломан рояль. Впрочем, что тут оценивать? Обломки. Но даже они были красивыми, да. Мойра с сожалением подняла взгляд от того, что еще несколько секунд назад было роялем, и увидела Чарльза. И не поверила своим глазам, он улыбался. Мойра пару раз озадаченно моргнула, но улыбка с лица Чарльза не исчезла. Нет, конечно, вид у ее спутницы был весьма потрепанный, у нее наверняка такой же, но это же не повод улыбаться! Они тут, между прочим, чуть не погибли! Мойра рассеянно потерла свою шею, которая вполне могла оказаться сломанной, и пошла навстречу Чарльзу.
-Чарльз, - пропела она, лихорадочно соображая, как бы ему объяснить их победный спуск по лестнице, - а мы тут…
Так  хотелось сказать что-то вроде: занялись экстремальными видами спорта. Надо работу в Школе к таковым точно приравнять!
- Мы тут особняк осматриваем с мисс…
МакТаггерт рассеянно оглянулась на свою спутницу, имени-то ее Мойра по-прежнему не знала. Представлять гостью телепату было по меньшей мере странно, но ведь должны же были быть соблюдены приличия, хоть какие-то после всего того безобразия, свидетельницами которому они стали сегодня.
- Мисс, - обратилась Мойра уже к чиновнице, - это профессор Чарльз Ксавьер – основатель Школы. Профессор, - шок уже немного прошел, и Мойра перешла на официальный тон, - это мисс...
МакТаггерт снова замолчала. Мисс Наша Проблема. Мойра бросила на Чарльза красноречивый взгляд.