Стопка писем на краю стола стала неизменным атрибутом каждого нового дня с тех пор, как они перебрались в Салем и начали подготовку к открытию Института. Авторами их были люди самые разные: от политиков и видных общественных деятелей, желавших оказать поддержку того или иного плана, до самых обычных детей и подростков, пишущих письма сюда, будто Санте на Северный полюс в тайне желая обрести здесь новую жизнь. Как они узнают, куда писать? Среди мутантов ходит много слухов, многие из них получали телепатические послания через Церебро – так или иначе Чарльз находил способы дать им понять, что здесь каждый найдет убежище, дом, семью, понимание – словом – место и возможность обрести новую жизнь, отличную от той, которую они имели среди осуждения, неожиданной жестокости, порой презрения, порой насилия из-за своей уникальности.
Кто-то не воспринимал в серьез, кто-то оказывался на пороге через день или неделю, оставаясь здесь, кто-то писал эти самые письма, что каждое утро попадали в руки к профессору, а Ксавьер любил отвечать на них. Любил уделить внимание каждому из тех, кто доверился, кто положился на него, не оставляя без ответного доверия того, кто рискнул.
На ответы уходило немало времени, но этот солнечный день и легкий ветерок, пробивавшийся в открытые окна будто сами подталкивали к продолжению увлекательной переписки с каждым, кто того желает. Вот письмо от юной леди из Бруклина, обнаружившей у себя все сходства с летучей мышью, а вот долгожданный ответ от старинного друга с фронта…
Прошло пару часов, прежде чем в очередной раз перьевая ручка проскользнула по краю плотной бумаги, оставляя инициалы автора в самом конце после прощальных слов, и взгляд Чарльза упал на следующее письмо в стопке. Имя отправителя не пробудило в памяти никаких ассоциаций, разве что заставило чуть нахмуриться, наклонить голову набок, и наощупь взяв со стола вскрыватель конвертов, легким движением распороть край, достать письмо и приняться за чтение.
Какие-то слова вызывали сдержанную улыбку, что-то заставляло задумчиво хмуриться, какие-то строки он читал дважды, будто стараясь по привычке понять, что было на уме у мисс Джефферс, когда она писала это письмо. Кто она, почему стремится сюда попасть? Будь под рукой Церебро, он бы обязательно нашел её, сию же секунду знал всё во всех мелочах, но нет. Рука сама тянулась к ручке, желая сохранить интригу, до поры до времени. Пока ему не нужно будет излишних гарантий безопасности на случай, если таки он решится пригласить заинтриговавшую его незнакомку в их семью.
«Дорогая мисс Джефферс,
Рад заочному знакомству с вами, и, да, меня действительно заинтересовало ваше письмо, я с радостью рассмотрю вашу кандидатуру в качестве преподавателя, однако, сперва, мне бы хотелось узнать получше именно вас, а не ваши документы, если вы не против. Наша школа нацелена не только на то, чтобы дать ученикам достойное образование, но и, прежде всего, дать им уют, доброжелательную атмосферу, направить и помочь найти себя, готовы ли вы к этому? И то ли это, чего вы хотите?
В своем письме вы пишете о людях с отклонениями, но по какой причине это отклонения? Быть может, правильнее было бы назвать это одаренностью? Уникальностью? Мутацией? Мутацией, не отклонением, именно так. Люди, или скорее мутанты, о которых вы пишете, как я полагаю, действительно уникальные и особенные личности, но в обществе не всегда их принимают, вы правы. Тогда их принимают в нашей школе, и я крайне высоко ценю вашу позицию по этому вопросу, приятно, что сейчас находятся люди, способные относиться с уважением и пониманием к окружающим, даже если они отличны, чем-то не такие, как все или же вовсе не вписываются в привычные рамки, что отнюдь не плохо.
Однако я всё же не могу устоять перед  любопытством и не спросить, почему вас так заинтересовала именно эта сфера? Именно такие ученики?  Есть ли что-то, что связывает вас с ними, помимо вашего интереса?
Надеюсь в скором времени получить ответ,
С уважением, Ч. Ксавьер.»
Пробежавшись взглядом по строчкам, написанным на удивление аккуратным, уверенным почерком, Ксавьер на секунду допустил мысль о том, сколько же ещё таких писем ему придет в ближайший год, три года? Мог ли он строить столь долгоиграющие планы, когда вокруг всё накалено до предела и только и ждет, чтобы вновь вырваться из-под иллюзии контроля? В эту секунду не было сомнений – мог. Они справятся.  Каждый, человек или мутант, кто готов был бороться за правое дело, дарил веру, дарил уверенность, и сейчас отчетливо казалось, что мисс Кэролайн Джефферс как раз из таких людей, но как знать? Ведь и ему случалось ошибаться. Ошибаться и платить за эти ошибки ему придется ещё очень долго. 
Захватившая его задумчивость сошла на нет так же внезапно, как появилась. Письмо было готово, и уже в ближайшие дни должно было достигнуть своего адресата…

Ещё одно утро постучалось в окна с первым лучом рассвета. Комната Чарльза располагалась как раз на восточной стороне, позволяя день ото дня наблюдать, как солнце выбирается из-за горизонта и медленно поднимается над равниной, раскинувшейся вокруг фамильного замка. Этот пейзаж до боли напоминал ему собственное детство, когда каждый день был для них с Рэйвен приключением, целой жизнью, но где она теперь? Его милая сестрёнка, пошедшая другой дорогой. В мыслях о ней не было осуждения или обиды – каждый свободен выбирать, а о правильности этого выбора судить уже не ему. Пусть это будет на совести каждого, но факт оставался фактом – вместе они провели всю сознательную жизнь, и теперь, когда её не было рядом, временами он скучал по её смеху, немного язвительным шуткам, по её силе характера и просто по своей сестре, которая всегда была рядом. 
Этот рассвет напомнил о ней и о том, что он потерял, что обрел в этой войне – было ли это равноценно? Сложно сказать, но ведь всегда хочется верить, верить и знать, что да. Было.
Первые занятия должны были начаться не меньше, чем через несколько часов, впереди была ещё масса времена, а на прикроватной тумбе покоилась стопка писем, оставшихся со вчерашнего суматошного дня, когда не представилось и минуты, чтобы уделить им должного внимания. Теперь же, устроившись поудобнее на кровати, Чарльз открыл верхнее письмо, отправителем которого была его теперь уже знакомая мисс Джефферс. Общение без телепатии было для него увлекательной игрой, на которую он подписался по доброй воли, в этом была своя изюминка, свой шарм, но так же много и риска.
При прочтении первых же строк вдруг показалось, что его новая знакомая по переписке поняла все его вопросы очень буквально, в ней говорила прямота, аналитический ум, быть может, ещё капля увлеченности, ведь она решилась продолжать переписку, даже после весьма недвусмысленных наводящих вопросов Чарльза…Значит её это действительно близко. Значит, это достойно пристального внимания. Но отвечала ли она от души? Строчки так и сквозили формальностями, официозом, который Чарльз не слишком любил – быть может, и даже, скорее всего, именно официоз, помпезность, напыщенность таких вот «правильных слов» не позволили пойти ему, скажем, в политику, где искренность и духовность должно похоронить ещё на пороге.  Он считал это неправильным. Обманывать себя, обманывать других без пользы, без цели, была ли в этом хоть капля смысла? Даже будучи телепатом не всегда можешь понять эту странную мотивацию определенного процента людей.
И всё же что-то в мисс Джефферс то и дело подстегивало его праведный интерес, будь то её упорное желание и в то же время нежелание донести до Чарльза все аргументы и факты в плюс и причины того, почему она должна быть здесь; или же… её мутация, о которой она пишет? Стоило предположить, что в Кэролайн просто напросто всё ещё обитали сомнения, вполне здравое недоверие - это можно было понять, вполне.
Оживленно перечитав последние строки, он очередной раз улыбнулся, чуть качнув головой, какая же мутация была у этой женщины? Раз за разом, когда новый ученик оказывался на пороге, Чарльз с искренним восторгом обнаруживал безграничные возможности мутаций, и бесконечное разнообразие, но… сейчас он может лишь гадать, в чем кроется её секрет?
«Дорогая мисс Джефферс, - начал он ответное письмо, остановился на пару секунд, задумчиво покрутив ручку в руке, после чего окончательно определившись с содержанием письма, продолжил –
Вы правы, в мутациях нет ничего сверхнеобычного или нереального – они встречаются на каждом шагу, в каждом человеке. Каждая уникальная черта человека уже сама по себе минимальная мутация, однако, в своих работах я говорил не о них в большей степени. Под мутантами я имел ввиду особую категорию людей, которые в результате эволюции приобрели совершенного уникальные данные, и я говорю не о необычном цвете волос или глаз – речь идет об особых талантах, одаренности, которые стали результатом этих мутаций. Границы подвести сложно, ведь мутация для каждого уникальная, мы можем лишь вычислить алгоритм, по которому её искать.
Таким людям бывает сложно устроиться в обычном мире из-за своей неординарности. Удовлетворю ваше любопытство, но, полагаю, вы и сами догадываетесь, как общество могло среагировать – настороженно, но с интересом. Научные круги рады прорыву, в конце концов, сочти они мои достижения абсурдом, я бы вряд ли защитил свою диссертацию. Что до общественности – кому-то я дал долгожданные ответы, а кого-то невольно спровоцировал на осуждение и настороженность. Для каждого нашлась своя трактовка.
По вашим словам я могу судить, что и вы обнаружили у себя особые таланты, правильно ли я вас понял? Что же, я крайне заинтригован таким поворотом событий, но именно он лучше всего дает мне объяснение вашему желание присоединиться к нашему коллективу. Полагаю, вы знали о школе всё, что хотели ещё до того, как написали мне, или же у вас остались какие-то вопросы?
С уважением, Ч. Ксавьер.»